http://www.stavsud.ru/docs/neoficial/1/dok%2014.09.2011-2ДЕЛО «Кононенко против России»
Вступило в силу 17 мая 2011г.
ПОСТАНОВЛЕНИЕ
СТРАСБУРГ
2. Оценка Суда
Суд напоминает, что его неизменная практика предусматривает, что приемлемость доказательств, главным образом, должна регулироваться государственным законодательством, и что, как правило, именно государственные суды дают оценку доказательствам, представленным им. Задачей Суда согласно Конвенции является не установление того, были ли показания свидетеля надлежащим доказательством, но скорее установление того, было ли справедливым разбирательство в целом, считая и то, каким путем были получены доказательства (см. дело «Дурсон против Нидерландов» (Doorson v. the Netherlands), 26 марта 1996 года, пункт 67, «Отчеты о постановлениях и решениях», 1996-11, и «Ван Мехелен и другие против Нидерландов» (Van Mechelen and Others v. the Netherlands), 23 апреля 1997 года, пункт 50, «Отчеты о постановлениях и решениях», 1996-III).
Все доказательства, обычно, должны быть представлены на открытом судебном заседании в присутствии обвиняемого с учетом проведения состязательного процесса. Существуют исключения для данного принципа, но они не должны нарушать права защиты; как правило, пункт 1 и пункт 3(d) статьи 6 предусматривают, что обвиняемому должна быть дана адекватная и разумная возможность оспорить показания свидетеля против него и допрашивать его, либо после сделанного заявления, либо на более поздних этапах (см. дело «Люди против Швейцарии» (Liidi v. Switzerland), 15 июня 1992 года, пункт 49, Series А, № 238).
Как утверждал в ряде случаев Суд, в определенных случаях может оказаться необходимым ссылаться на показания, полученные на предварительном этапе расследования. Если обвиняемому была предоставлена адекватная и разумная возможность оспорить показания, либо сразу после их представления, либо на более позднем этапе, их использование в качестве доказательств само по себе не противоречит положениям пункта 1 и пункта 3(d) статьи 6. Выводом из этого, однако, является то, что, если обвинение основывается только или главным образом на показаниях человека, которого заявитель не мог или не смог допросить, либо на этапе расследования, либо на этапе рассмотрения дела в суде, права защиты ограничены в той степени, которая несовместима с гарантиями, предусмотренными статьей 6 (см. дело «Лука против Италии» (Lucd v. Italy), № 33354/96, пункт 40, ECHR 2001-II; дело «Макеев против России» (Makeyev v. Russia), № 13769/04, пункт 35, 5 февраля 2009 года; и дело Самошенкова и Строкова (Samoshenkov and Strohov), приведенное выше, пункт 75).
Суд также напоминает, что власти должны приложить «все необходимые усилия» для обеспечения явки свидетеля в суд для прямого допроса в суде первой инстанции. В отношении показаний свидетелей, которых позднее оказалось невозможно допросить в присутствии ответчика или его адвоката, Суд подчеркивает, что «пункт 1 статьи 6 в совокупности с пунктом 3 предусматривают, что Договаривающиеся государства должны принять меры, в частности, предоставить возможность допроса обвиняемым свидетелей обвинения. Такие меры представляют собой одну из составляющих тщательности, которую Договаривающиеся государства должны проявить, чтобы обеспечить эффективное использование прав, гарантированных статьей 6 (см. дело «Саадак и другие против Турции» (Sadak and Others v. Turkey), №№ 29900/96, 29901/96, 29902/96 и 29903/96, пункт 67, ECHR 2001-VIII; дело «Трофимов против России» (Trofimov v. Russia) № 1111/02, пункт 33, 4 декабря 2008 года; и дело Макеева, приведенное выше, пункт 36).
Обращаясь к фактам настоящего дела, Суд, таким образом, должен определить, имел ли заявитель возможность допросить свидетеля Ш. на любом из этапов судебного производства, подтверждались ли показания свидетеля Ш. другими доказательствами, и были ли предприняты властями разумные усилия для обеспечения явки свидетеля Ш. в суд.
Суд отмечает, во-первых, - и это не было оспорено сторонами - что заявитель не имел возможности допросить Щ. ни в ходе расследования, ни в ходе рассмотрения дела в суде. Суд также отмечает, что Власти не оспорили то, что заявитель возражал против оглашения показаний свидетеля Ш., полученных на предварительном этапе расследования, и не находит никаких доказательств для того, чтобы сделать вывод о том, что он отказался от права участия в очной ставке со свидетелем (см. дело Трофимова, приведенное выше, пункт 34, и для сравнения дело «Вожигов против России» (Vozhigov v. Russia), № 5953/02, пункт 57, 26 апреля 2007 года, и «Озеров против России» (Ozerov v. Russia) (решение), № 64962/01, 3 ноября 2005 года).
Суд отмечает также, что показания свидетеля Ш. были единственным прямым доказательством, поскольку он был единственным свидетелем преступления, в совершении которого обвинялся заявитель. Это было признано Властями, которые согласились, что свидетель Ш. был ключевым свидетелем обвинения (см. пункт 50 выше). Другие свидетели, допрошенные судом - свидетели П., Е.Г, и Л.Г. - не видели действий, который предположительно совершил заявитель (см. пункт 28 выше). Оставшиеся доказательства - результаты осмотра судмедэкспертом тела потерпевшего, протоколы осмотра места преступления и изъятие одежды заявителя, а также результаты биологической экспертизы -также являются косвенными. С учетом вышеизложенного, Суд полагает, что государственные суды в своих выводах о вине заявителя опирались, главным образом, на показания свидетеля Ш., которого заявитель не смог допросить с целью обеспечения справедливого судебного разбирательства (сравните дело «Андандонский против России», № 24015/02, пункт 52, 28 сентября 2006 года, и дело Самошенкова и Строкова, приведенное выше, пункт 76).
Суд также полагает, что в силу важности показаний свидетеля Ш. для судопроизводства власти должны были приложить особые усилия для обеспечения его явки в суд. Суд готов допустить, что государственные власти приложили определенные усилия для обеспечения явки свидетеля Ш. Действительно, власти предписали милиции привести свидетеля Ш. в суд в принудительном порядке. Также с 5 января по 19 февраля 2004 года заседание откладывалось четыре раза в силу неявки данного свидетеля. Власти представили полную информацию о том, что государственные органы не смогли установить местонахождение свидетеля Ш. в Барнауле и Славгородском районе Алтайского края (см. пункты 21, 22 и 25 выше). Однако, как было указано заявителем и не было оспорено Властями, никакой информации, подтверждающей результаты любых разумных усилий для поиска свидетеля Ш. в Тюменской области, куда он предположительно переехал, предоставлено не было. Суд с обеспокоенностью отмечает, что суд первой инстанции продолжил судопроизводство с оглашением показаний свидетеля Ш. менее чем через месяц после того, как Тюменской областной прокуратуре было предписано установить местонахождение свидетеля III., и без получения результатов поисков в Тюменской области. При таких обстоятельствах нельзя считать, что государственные власти приложили «все возможные разумные усилия» для поиска свидетеля Ш., и что они предоставили заявителю надлежащую и адекватную возможность допросить его.
С учетом того, что заявитель не имел возможности провести перекрестный допрос свидетеля, чьи показания имели решающее значение для вынесения обвинительного приговора, и тот факт, что государственные власти не приложили всех возможных разумных усилий для обеспечения явки данного свидетеля в суд, Европейский суд делает вывод, что права заявителя на защиту были ограничены в той степени, которая несовместима с гарантиями, изложенными в пунктах 1 и 3(d) статьи 6 Конвенции. Соответственно, имело место нарушение данных положений.