Харрисон против “Чиффонз”: так кто же был прав?

Матвеев Дмитрий
Юридическое Бюро "Mind Games"
host@mindgamesconsult.com

Изложенное выше не относится к участникам легендарного ливерпульского квартета “Beatles”, многие песни которого давно уже вошли в классику “рока”. И все же одно из самых нашумевших дел о плагиате связано именно с бывшим участником этого ансамбля.

Осенью 1970 г., когда знаменитой ливерпульской четверки уже не существовало и ее участники вовсю занимались сольными проектами, гитарист “Beatles” Джордж Харрисон выпустил “тройной” альбом с философским названием “All Things Must Pass” (“Все проходит”).

“Раскручивать” творения “Beatles” или его участников в те времена было так же бессмысленно, как и хвалить американские компьютеры: очень скоро диск начал свое победное восхождение в международных хит-парадах, расходясь многомиллионными тиражами. Помимо прочих, в упомянутый альбом вошла и композиция “My Sweet Lord” (“Мой дорогой Господь”). Однако значительная часть ее мелодии подозрительно напоминала что-то уже ранее звучавшее. Скоро выяснилось, что именно: песню Рональда Мэка “He’s So Fine” (“Он так хорош”), выпущенную малоизвестным вокальным квартетом “Chiffons” (США) в 1963 г. и снискавшую в свое время немалую популярность как в Англии, так и за океаном.

Обвинить в плагиате знаменитого музыканта – более “лакомого кусочка” нельзя и представить! И завертелась юридическая круговерть…

Судебные дела о плагиате можно отнести к категории наиболее сложных среди других дел о нарушении авторских прав, поскольку отсутствует четкий критерий определения того, имело ли место заимствование из одного произведения в другом. Также затруднительно определить размер материальной компенсации в пользу истца. В подобных делах перед судом стоит трудная задача по сравнению и анализу произведений. Если речь идет о литературных работах, с этой задачей, скорее всего, можно справиться и без помощи специалистов. Но как только дело касается музыкальных произведений, то становится очевидно, что без специальных познаний не обойтись. Предпочтительно, чтобы и сам судья, рассматривающий такое дело, обладал некоторыми основными понятиями в данной сфере. В этом отношения зарубежная судебная практика может оказать существенную помощь и отечественным правоприменителям.

Что касается дела компании Bright Tunes Music Corp., обладавшей правами на песню “He’s So Fine”, и компании Harrisongs Music, Ltd., обладавшей правами на композицию “My Sweet Lord”, то, безусловно, интерес представляют соображения, из которых исходил суд при определении степени сходства обоих произведений, а также методика исчисления компенсации в случае нарушения авторских прав.

Рассмотрение дела проходило в два этапа. На первом этапе суд должен был установить, имел ли все-таки место плагиат. Если бы было доказано, что Харрисон нарушил права истца, то на втором этапе следовало определить размер материальной компенсации.

Иск был подан в начале 1971 г. Во время судебных заседаний предстояло тщательно проанализировать музыку обоих произведений. Примечательно, что судья Ричард Оуэн сам был музыкантом и дирижером оркестра, а среди его произведений есть даже опера в трех актах под названием “Mary Dyer”. Обе стороны пригласили экспертов в области музыки для подтверждения своей правоты. Харрисон также давал показания и, по некоторым сведениям, иногда приходил в суд с гитарой и пел обе песни. Естественно, что зал заседаний был переполнен, и судье приходилось все время призывать публику к порядку и даже удалять некоторых возбужденных поклонников.

Суд установил, что песня “He’s So Fine” состояла из двух музыкальных фраз: фрагмента А из трех нот (соль-ми-ре; рис. 1), повторяющихся четыре раза, и фрагмента Б - соль-ля-до-ля-до (рис. 2). При этом, когда фрагмент Б исполнялся в песне вторично, в него добавлялась нота “ре” (так называемый мелизм), и музыкальная фраза приобретала вид: “соль-ля-до-ля-ре-до” (рис. 3).

 
Рис. 1                         Рис. 2                         Рис. 3

Музыкальный эксперт, приглашенный Харрисоном, высказал мнение, что, хотя фрагменты А и Б сами по себе являются достаточно распространенными, их комбинация, тем не менее, представляется уникальной.

В композиции Харрисона был использован тот же фрагмент А четыре раза, после которого следовала музыкальная фраза Б, исполнявшаяся не четыре, а три раза. Первая версия композиции “My Sweet Lord”, которую записал малоизвестный тогда музыкант Билли Престон, содержала мелизм в том же месте, что и в песне “He’s So Fine”, однако в исполнении Харрисона он отсутствовал.

Эксперты, выступавшие на стороне ответчика, не опровергали основные выводы суда, однако пытались заострить внимание на различиях, имевшихся в двух произведениях: в частности, в своем варианте исполнения композиции “My Sweet Lord” Харрисон не использовал мелизм. Несмотря на это, суд пришел к выводу, что основная часть оригинального произведения прослеживается и в сочинении знаменитого “битла”, и отсутствие мелизма не меняет в корне существо композиции. “Совершенно очевидно… что две песни фактически идентичны, за исключением одной музыкальной фразы”, - говорилось в решении по делу.

Харрисон признавал, что он слышал песню “He’s So Fine” задолго до написания своей композиции и, следовательно, подсознательно чувствовал, что последовательность нот в “My Sweet Lord” должна “сработать”. Суд не посчитал, что знаменитый музыкант умышленно заимствовал чужую песню, (это следует из беседы между судьей и Харрисоном, стенограмма которой занимает 40 страниц), однако этот факт не снимал ответственности.

Выводы суда были подтверждены судом апелляционной инстанции, который указал, что для констатации плагиата необходимо установить, что:

- спорное произведение существенно напоминает оригинальное произведение;

- автор спорного произведения должен был иметь “доступ” к оригинальному произведению.

На стадии апелляционного производства основной аргумент Харрисона состоял в следующем: признавать плагиатом факт неумышленного заимствования - ошибочно. Тем не менее суд апелляционной инстанции указал, что Закон США об авторском праве не предусматривает в качестве обязательного признака плагиата преднамеренность.

После того как судья признал, что Харрисон нарушил права компании Bright Tunes Music Corp., на втором этапе рассмотрения дела необходимо было определить размер возмещения убытков. Для этого, во-первых, надо было подсчитать, какой доход принесло использование композиции “My Sweet Lord”, а во-вторых, в какой части она обязана своей популярностью песне группы “Chiffons”.

Чтобы подсчитать доход, полученный от использования композиции “My Sweet Lord”, надо было учесть следующие источники поступления:

Подсчитать сумму, полученную от исполнения композиции и продажи нот, не составляло труда. Компания BMI была ответственной за аккумулирование поступлений от радиостанций и других вещательных организаций.

Чтобы понять, как подсчитываются “механические” лицензионные отчисления, рассмотрим схему, в соответствии с которой работают компании в музыкальном бизнесе.

Издательская компания Harrisongs Music, Ltd. (которой принадлежали права на композицию “My Sweet Lord”) выдает лицензию компании Apple Records, Inc. - производителю фонограммы. Плата за возможность записать исполнение на фонограмму составляет “механические” лицензионные отчисления. За каждую песню на “сингле” и в альбоме производитель фонограммы должен был заплатить одинаковую сумму, независимо от художественных достоинств произведений.

Доходы от использования композиции “My Sweet Lord” на “сингле” и в качестве одной из песен в альбоме “All Things Must Pass” и сборнике “The Best Of George Harrison” (1976 г.) составили $260 103.

Компания Bright Tunes Music Corp. утверждала, что головокружительный успех композиции “My Sweet Lord” поспособствовал увеличению доходов и от других песен из альбома “All Things Must Pass”. Судья принял во внимание, что в альбоме Харрисона из 22 произведений, кроме композиции “My Sweet Lord”, только песня “What Is Life” пользовалась значительной популярностью. И хотя доходы от использования композиции “My Sweet Lord” составляли только 1/22 от всей суммы “механических” отчислений, произведенных компанией - производителем фонограммы за все песни, суд признал, что включение вышеназванной композиции в альбом увеличило денежные поступления и от других песен, поскольку тиражи альбома резко возрастают. В связи с этим судье пришлось придумать хитроумную формулу, с помощью которой можно было определить, какой доход на самом деле принесла Харрисону спорная композиция.

Формула, придуманная судьей, в основном базировалась на том, как часто каждая песня из альбома Харрисона звучала в эфире американских радиостанций. На девять (из 22) песен приходился как минимум 1% от общего времени трансляции всех произведений, на песни “Wah-Wah”, “Beware of Darkness”, “Apple Scruffs”, “Awaiting On You All”, “All Things Must Pass” и “I Dig Love” - по 1%, “Isn’t It A Pity” - 4%, “What Is Life” - 20%. Следовательно, если в эфире радиостанций звучала песня из альбома Харрисона, то в семи случаях из десяти это была именно композиция “My Sweet Lord”. Таким образом, 70% всех “механических” лицензионных отчислений от “сингла” и 50% – от альбома известный музыкант обязан, по мнению суда, спорной композиции.

Что касается сборника “The Best Of George Harrison”, в который вошли популярные песни музыканта разных лет, то суд не был уверен в том, что включение в него композиции “My Sweet Lord” сильно повлияло на размер отчислений. Поэтому суд принял во внимание только фактические выплаты, произведенные компанией - производителем фонограммы.

Чтобы решить эту финансовую “головоломку”, суду оставалось подсчитать доход, полученный компанией Apple Records, Inc. - производителем фонограммы. Эта компания осуществила только первую фиксацию исполнения композиции. Тиражирование же фонограммы возлагалось на компанию Capitol Records. Компания Apple Records, Inc. оплачивала “прессование” пластинок, а компания Capitol Records в свою очередь – возможность быть их распространителем. Очевидно, что доход компании Apple Records, Inc. представлял разницу между второй и первой суммами, также принимая во внимание формулу, придуманную судьей Оуэном.

После учета всех факторов, а также того, что точный расчет не возможен, суд определил, что на 3/4 композиция Харрисона обязана своей популярностью заимствованной мелодии и только на 1/3 успех зависел от имени знаменитого музыканта и текста песни. Такой вывод, видимо, был во многом мотивирован тем, что оригинальная песня (“He’s So Fine”) в 1963 г. была на вершине американского хит-парада “Billboard”.

Окончательная сумма возмещения убытков за нарушение авторских прав, “выкристаллизовавшаяся” в 1976 г. после долгих судебных заседаний, составила $587 000.

Не подвергая сомнению выводы суда о факте плагиата, следует сделать несколько ремарок относительно хода рассуждений судьи Оуэна о составляющих успеха композиции Харрисона. Например, можно поспорить о том, что композиция Харрисона своей популярностью на 70% обязана “заводному” мотиву песни “He’s So Fine” и только 30% успеха приходятся на имя знаменитого музыканта и текст песни. В этом случае очень сложно объяснить тот факт, что версия “My Sweet Lord”, первоначально записанная и выпущенная в формате “сингла” и в альбоме Билли Престоном, вообще осталась незамеченной. Очевидно, имя Харрисона как соло-гитариста легендарного ливерпульского квартета значило для меломанов в то время гораздо больше, чем та незначительная треть, определенная судьей.