|
Как уже отмечалось, начало XXI века и III тысячелетия поставило, среди множества прочих, проблему адаптации существующих систем правовой регуляции массовой информационной деятельности к новым реалиям постиндустриального информационного общества.
Новая среда обитания права и массовой информации активно формирует потребность в новых способах социальной и прежде всего правовой регуляции общественных отношений, возникающих в информационной сфере жизни личности, общества, государства.
Если провести аналогию с развитием ЭВМ (мне представляется, что такая аналогия в данном случае вполне уместна), то можно сказать, что в поисках ответа на этот вызов отечественное и зарубежное правоведение проходит путь от осознания и решения проблем «правового железа» (вещных, имущественных объектов прав) к значительно более тонким и сложным проблемам «юридического софтвера» (software). В том числе — к определению специфики правовых режимов информации как объекта публичного и/ или частного права, закреплению организационно-правовых форм вхождения информации в политический, экономический и культурный оборот; к такому правовому оформлению информационных отношений, которое обеспечивало бы надлежащую защиту неприкосновенности частной жизни, личной и семейной тайны, иных охраняемых законом тайн, чести, достоинства, доброго имени, деловой репутации, иных нематериальных благ.
В контексте использованной выше аналогии результат правового опосредования указанных информационных отношений, их надлежащая правовая форма, — информационные правоотношения, — вполне уместно интерпретировать в качестве своеобразного правового софта, его информационной составляющей, продукта продвинутого информационного правоведения. Того, что будет составлять и во многих элементах уже составляет правовую базу мирового информационного общества XXI века.
Принципиально важно при этом помнить, что развитость любой науки — и правоведение здесь, конечно же, не исключение — определяют конкретные ученые, те, которых потом нарекают высоким именем — первопроходцы или родоначальники. В нашей стране, в информационно-правовой сфере сначала советской, а потом российской науки права, роль такого первопроходца по праву принадлежит д.ю.н., профессору А.Б. Венгерову. Именно он уже в конце 70-х годов сформулировал исходный на этот счет методологический тезис о том, что «основополагающая магистраль развития правовой системы «экономика — политика — право» чем дальше, тем в большей степени дополняется новым направлением — «информация — политика — право». А отсюда логично следовал принципиально важный для юридической науки вывод о том, что наряду с «проблемой соотношения права, государства и экономики все более актуальной для юридической науки становится проблема соотношения права, государства и информации»[1].
В рамках последующего углубленного анализа этого соотношения А.Б. Венгерову удалось вычленить определенные признаки (свойства) информации, принципиально значимые для правового опосредования отношений по ее поводу (информационных отношений). К ним, в частности, относятся:
а) известная самостоятельность информации по отношению к своему носителю;
б) возможность многократного использования одной и той же информации;
в) ее неисчерпаемость при потреблении;
г) сохранение передаваемой информации у передающего субъекта (кстати, именно этим признаком информация принципиально отличается от вещных, материальных объектов);
д) способность к сохранению, агрегированию, интегрированию, накоплению, «сжатию»;
е) количественная определенность информации;
ж) системность информации.
С высоты позиций сегодняшнего дня стоит особо подчеркнуть, что качество правового регулирования информационных отношений, качество сегодняшнего информационно-правового софта во многом определяется тем насколько авторы того или иного законопроекта в этой сфере сумели увидеть и воплотить в конкретные законодательные формулировки принципиальные постулаты этих признаков (свойств) информации, в свое время сформулированных уже, к сожалению, ушедшим от нас Анатолием Борисовичем Венгеровым.
Перечень нормативных правовых актов софтовского поколения расширяется год от году. Перечислим здесь лишь некоторые:
• Закон Франции № 86 — 1067 от 30 сентября 1986 «О свободе коммуникаций».
• Подписанный (кстати говоря, уже электронной подписью) 8 февраля 1996 г. Б. Клинтоном Telecommunications Act — Закон США «О телекоммуникациях» .
• Федеральный закон Германии от 22.07.97 г. «Informations — und Kommunikationsdienste — Gesetz» — «Об услугах в области мультимедиа», закрепивший рамочные основы правового оформления деятельности и развития на территории Германии новейших средств мультимедийной коммуникации (СМК).
• Закон США от 21 октября 1998г. «Об электронизации правительственного бумагооборота».
• Закон США от 28 октября 1998 г. «Об авторском праве в цифровом тысячелетии».
• Закон США от 29 декабря 1999 г. «О защите прав потребителей против захватов в киберпространстве».
• Долго обсуждаемый (почти столько же, как у нас проект ФЗ «О праве на информацию») в парламенте Великобритании Закон «О доступе к официальной информации» — Freedom of Information Bill, в 2000 г. наконец-то закрепившем на законодательном уровне за подданными Ее Величества общее право знать, как ими управляют. Подчеркну, что на родине европейского парламентаризма это право квалифицируется как самое важное право в условиях зрелой демократии.
• Закон Великобритании от 25 мая 2000 г. «Об электронных коммуникациях».
• Закон Канады от 13 апреля 2000 г. «О доказательствах» с изменениями, внесенными Законом «О защите персональной информации и электронных документах».
• Закон Индии от 9 июня 2000 г. № 21 «Об информационных технологиях».
• Закон Бельгии от 20 октября 2000 г. «О введении телекоммуникационных средств и электронной подписи в судебные и внесудебные процедуры».
• Закон Японии от 24 ноября 2000 г. «О формировании общества перспективных информационных и телекоммуникационных сетей».
• Во Франции уже несколько лет активно дебатируется зарегистрированный в Президиуме Национальной ассамблеи Франции 14 июня 2001 г. законопроект кодификационного жанра «Об информационном обществе».
• Уже действуют и международно-правовые акты софтовского поколения, в том числе, — Конвенция Совета Европы «Об информационном и правовом сотрудничестве, касающемся «услуг информационного общества» от 4 октября 2001 г.; Соглашение о сотрудничестве государств — участников СНГ в борьбе с преступлениями в сфере компьютерной информации от 1 июня 2001 г., а также принятая Европарламентом 30 мая 2002 г. Конвенция Совета Европы «О киберпреступности».
-----------------------------------
[1] См.: Венгеров А.Б. Право и информация в условиях автоматизации управления (Теоретические вопросы) М., Юр-каялит-ра, 1978, с. 11. |
